Пролог

    С замирающим сердцем я смотрю на своего защитника: он готов биться до последнего, хотя численное превосходство на стороне нападающих. Помощи ждать не приходится: в этот самый момент его семья тоже бьется не на жизнь, а на смерть.
    Узнаю ли я, чем кончится та, другая схватка? Кто там победит, а кто проиграет? Доживу ли до того, чтобы это узнать?
    Шансов маловато.
    Черные глаза, в которых горит дикая жажда моей смерти, следят, выжидая мгновения, когда мой защитник отвлечется. И в это мгновение я наверняка умру.
    Где-то далеко-далеко в холодном лесу раздался волчий вой.
    

Глава 1. Ультиматум

    Белла,
    Не знаю, зачем ты заставляешь Чарли передавать записки через Билли, будто мы во втором классе. Если бы я захотел с тобой поговорить, я бы ответил…
    

    Ты ведь уже сделала выбор, понимаешь? Ты не можешь получить и то, и другое, когда "Смертельные враги” — что тут может быть непонятного? Ты…
    

    Я знаю, что веду себя как идиот, но ничего нельзя поделать…
    

    Мы не можем быть друзьями, когда ты проводишь все свое время с бандой…
    

    Мне только хуже становится, когда я слишком много думаю о тебе, поэтому не пиши больше…
    
    Да, я тоже по тебе скучаю. Очень скучаю. Но это ничего не меняет. Извини.
    Джейкоб
    
    Я провела пальцами по листку, нащупывая углубления в тех местах, где ручка слишком сильно надавила на бумагу, почти до дырки. Я так и видела, как Джейк пишет эту записку: царапает злые буквы корявым почерком, перечеркивает строку за строкой, когда не выходят нужные слова, а то и ручку ломает огромными пальцами — тогда понятно, откуда взялись кляксы. Я так и видела, как ярость стягивает его брови к переносице и бороздит морщинами лоб. Будь я с ним рядом, могла бы и расхохотаться.
    "Да ладно тебе, Джейк, — сказала бы я. — Не напрягайся, выкладывай все, как есть”.
    А вот сейчас смеяться совсем не хотелось. Я в сотый раз перечитывала слова, которые уже выучила наизусть. Его ответ на мою умоляющую записку — переданную Чарли через Билли, будто мы и впрямь во втором классе — меня не удивил. Я знала, что скажет Джейк, еще до того, как вскрыла конверт.
    Удивляла только боль, которую причиняла каждая перечеркнутая строчка — словно края букв резали острее ножа. Кроме того, за каждой незаконченной от злости фразой стояла неисчерпаемая обида, а за Джейкоба мне было больнее, чем за себя.
    Мои размышления прервал запашок горелого, донесшийся из кухни. В нашем доме, если кто-то кроме меня готовит ужин, впору удариться в панику.
    Я сунула измятую бумажку в задний карман, мигом слетела по лестнице и успела в последний момент: банка с соусом для спагетти, которую Чарли поставил в микроволновку, совершила всего один оборот. Я рванула дверцу.
    — Что-то не так? — недовольно спросил Чарли.
    — Па, сначала надо крышку снять. Микроволновки металл не любят. — Я выхватила банку, открыла ее, вылила половину соуса в чашку, потом поставила чашку в микроволновку, а банку обратно в холодильник; установила время и нажала кнопку "старт”.
    Чарли наблюдал за моими манипуляциями, поджав губы.
    — Но макароны-то я правильно сварил?
    Я бросила взгляд на кастрюлю на плите — источник запаха, который и привлек мое внимание.
    — Помешать бы надо, — доброжелательно заметила я.
    Нашла ложку и попыталась разлепить разваренный комок, прилипший к донышку.
    Чарли вздохнул.
    — Что это на тебя нашло? — спросила я.
    Он скрестил руки на груди, хмуро поглядел на проливной дождь за темными окнами и проворчал:
    — Ничего на меня не нашло.
    С чего это Чарли взялся готовить ужин? И почему ходит такой хмурый? Эдвард еще не пришел: обычно отец приберегает такие штучки для моего парня, чтобы каждым словом и жестом подчеркнуть нежелательность его присутствия. Только не стоит напрягаться: Эдвард и без того прекрасно знает, как Чарли к нему относится.
    Я помешивала спагетти и, нервничая, по привычке прикусывала щеку изнутри, размышляя над словом "парень”. Какой же он мне "парень”! Должно быть какое-то другое слово, более подходящее для выражения вечной привязанности... Но слова вроде "судьба” и "предназначение” в нормальном разговоре звучат по-дурацки.
    У Эдварда на уме было другое слово, и именно оно заставляло меня нервничать. Даже когда я произносила его про себя, у меня скулы сводило.
    "Невеста”. Тьфу ты! От одной мысли трясти начинает.
    — Что-то я не пойму, с каких это пор ты готовишь ужины, — сказала я, тыкая в плавающий в кипящей воде комок макарон. — Или, скорее, пытаешься готовить.
    Чарли пожал плечами.
    — Ни один закон не запрещает мне готовить ужин в моем собственном доме.
    — Ну да, тебе ли не знать, — ухмыльнулась я, не сводя глаз со значка на его кожаной куртке.
    — Ха! Один-ноль.
    Словно вспомнив, что все еще одет, он стянул с себя куртку и повесил на специально предназначенный для нее крючок. Пояс с пистолетом уже висел на месте: Чарли несколько недель не считал нужным надевать его, уходя в участок. В городишке Форкс, штат Вашингтон, люди больше не пропадали, и загадочные волки гигантского размера больше не показывались в вечно дождливых лесах...
    Я молча тыкала ложкой в комок спагетти: Чарли сам созреет для разговора. Отец не особо словоохотлив, а судя по всему, попытка приготовить домашний ужин означает, что сказать ему есть что.
    По привычке я глянула на часы: в это время я смотрю на часы каждые пять минут. Осталось меньше получаса.
    Медленнее всего время тянулось между обедом и ужином. С тех пор как мой бывший лучший друг (и оборотень) Джейкоб Блэк предал меня и наябедничал о моих тайных поездках на мотоцикле — чтобы мне запретили выходить из дома и встречаться с моим парнем (и вампиром) Эдвардом Калленом, — нам с Эдвардом позволено видеться только с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного тридцати, исключительно у меня дома и под присмотром папочки, который не спускает с нас недовольного взгляда.
    Так ужесточился мой домашний арест, который я получила за трехдневное отсутствие без объяснения причин и одно ныряние со скалы.
    Конечно, мы с Эдвардом продолжали видеться в школе, и с этим Чарли ничего поделать не мог. А кроме того, Эдвард проводил почти каждую ночь в моей комнате — о чем Чарли и понятия не имел. Тут пришлась весьма кстати ловкость Эдварда — он мог бесшумно залезать через окно моей спальни на втором этаже, — а также его способность читать мысли Чарли.
    Хотя середина дня оставалась единственным временем суток, которое мы проводили порознь, я уже не находила себе места, и минуты тянулись бесконечно долго. И все же я не жаловалась на суровость наказания, потому что, во-первых, знала, что сама его заслужила, а во-вторых, не могла обидеть отца, уехав от него сейчас, когда на горизонте нависла гораздо более серьезная разлука.
    Отец с кряхтением уселся за стол, развернул мокрую газету и тут же неодобрительно зацокал языком.
    — Па, и зачем ты только эти новости читаешь! От них сплошное расстройство!
    Он пропустил мои слова мимо ушей и проворчал, обращаясь к газете:
    — Именно поэтому все хотят жить в маленьком городе. Черт знает что такое!
    — Ну, а теперь чем провинились мегаполисы?
    — Сиэтл рвется стать чемпионом страны по количеству убийств. Пять нераскрытых убийств за последние две недели. Представляешь? Пять!
    — По-моему, Сиэтлу до Финикса далеко. А ведь жила же я в Финиксе.
    И при этом никакое убийство мне ни разу не грозило, пока я не переехала в папин безопасный маленький городок. По правде говоря, мое имя до сих пор значится в нескольких "черных списках”... Ложка в руке затряслась, и по воде в кастрюле пошли волны.
    — Ну, а я бы ни за какие деньги там жить не согласился, — заявил Чарли.
    Я поняла, что спасти ужин не удастся, и принялась накрывать на стол. Спагетти пришлось резать на порции ножом — Чарли наблюдал за процессом с виноватым лицом. Свою порцию отец залил соусом и с аппетитом принялся за еду. Я тоже, насколько смогла, замаскировала слипшийся ком и без особого энтузиазма последовала примеру Чарли. На кухне воцарилось молчание. Чарли все еще просматривал новости, а я открыла зачитанный до дыр "Грозовой перевал” на той странице, где остановилась за завтраком, и попыталась погрузиться в атмосферу Англии позапрошлого века в ожидании, когда отец заведет наконец разговор.
    Я добралась до эпизода возвращения Хитклифа, когда Чарли прокашлялся и бросил газету на пол.
    — Ты права, я и впрямь сделал это намеренно. — Он махнул вилкой в сторону склеившихся макарон. — Хотел с тобой поговорить.
    Я отложила книгу. Переплет был уже до того истрепан, что она не закрылась.
    — Так бы сразу и сказал.
    Он кивнул и нахмурился.
    — Я подумал, что если приготовлю ужин, ты будешь помягче.
    Я расхохоталась.
    — У тебя это здорово вышло! От твоих кулинарных талантов я совсем размякла. Так о чем ты хотел поговорить?
    — О Джейкобе.
    Мое лицо застыло.
    — А что Джейкоб? — спросила я сквозь зубы.
    — Тише, Белла. Я знаю, ты все еще расстроена тем, что он на тебя наябедничал, но ведь Джейк поступил правильно. Проявил ответственность.
    — Ах, ответственность! — Я закатила глаза. — Ладно. Так что насчет Джейка?
    Заданный беззаботным тоном вопрос эхом отдавался у меня в голове. Очень непростой вопрос. Так что насчет Джейка? Мой бывший лучший друг теперь стал... кем? Моим врагом? Я поморщилась.
    Чарли внезапно насторожился.
    — Только не злись на меня, ладно?
    — Злиться? За что?
    — Ну, это и насчет Эдварда тоже.
    Я прищурилась.
    Чарли хрипло заговорил:
    — Я ведь пускаю его в дом, верно?
    — Пускаешь, — согласилась я. — На короткие промежутки времени. Разумеется, ты мог бы и меня выпускать из дома — тоже на короткие промежутки времени, — в шутку продолжала я, понимая, что под домашним арестом мне сидеть до конца учебного года. — Теперь я такая паинька...
    — Вообще-то как раз об этом я и хотел поговорить.
    Лицо Чарли неожиданно растянулось в улыбке, от которой вокруг глаз собрались морщинки и он помолодел лет на двадцать.
    В этой улыбке для меня забрезжила тень надежды, однако я решила не пороть горячку.
    — Па, что-то я не пойму. Мы говорим о Джейке, об Эдварде или о моем домашнем аресте?
    Он снова улыбнулся.
    — Да вроде как обо всем сразу.
    — И как же они друг с другом связаны? — осторожно поинтересовалась я.
    — Хорошо. — Он со вздохом поднял руки, словно сдаваясь. — В общем, я подумал, что ты заслуживаешь амнистии за хорошее поведение. Ты невероятно терпелива для своего возраста.
    У меня глаза на лоб вылезли, и я не удержалась от вопля:
    — Правда? Я свободна?
    Что это вдруг на него нашло? Я была абсолютно уверена, что не видать мне свободы, как своих ушей, до самого отъезда из дома, да и Эдвард не заметил никаких колебаний в мыслях Чарли.
    Отец поднял палец.
    — При одном условии.
    Моя радость тут же померкла.
    — Вот так всегда, — простонала я.
    — Белла, это не столько требование, сколько просьба. Ты свободна. Однако я надеюсь, что ты воспользуешься своей свободой... благоразумно.
    — В каком смысле?
    Чарли опять вздохнул.
    — Я знаю, что ты мечтаешь ни на шаг не отходить от Эдварда...
    — С Элис я тоже встречаюсь, — вставила я.
    Сестра Эдварда могла приходить в любое время, когда ей вздумается: для нее Чарли бы сделал все что угодно.
    — Верно, — ответил он. — Но ведь у тебя и помимо Калленов есть друзья. Во всяком случае, были.
    Мы молча уставились друг на друга.
    — Когда ты в последний раз разговаривала с Анжелой Вебер? — перешел в атаку Чарли.
    — В пятницу во время обеда, — тут же ответила я.
    До возвращения Эдварда мои школьные приятели разделились на два лагеря. Я их называла "хорошие” и "плохие”. Или "мы” и "они”. К "хорошим” относились Анжела, ее постоянный приятель Бен Чейни и Майк Ньютон; эти трое великодушно простили мое сумасшествие после отъезда Эдварда. Лорен Мэллори была заводилой на "их” стороне, и почти все остальные, включая мою первую подругу в Форксе Джессику Стэнли, охотно поддерживали ее выпады против меня.
    А когда Эдвард вернулся в школу, разделение стало еще более резким.
    Майк ко мне охладел, а вот Анжела по-прежнему проявляла преданность, и Бен следовал ее примеру. Несмотря на естественное отвращение, которое большинство людей испытывают к Калленам, Анжела каждый день садилась в столовой рядом с Элис. И через несколько недель вполне освоилась. Трудно не очароваться семейством Калленов — если дать им шанс проявить очарование.
    — А помимо школы? — спросил Чарли, выводя меня из задумчивости.
    — А помимо школы я вообще ни с кем не встречаюсь. Ты ведь меня никуда не пускаешь, разве забыл? Кроме того, у Анжелы есть парень. Она все время проводит с Беном. И если я действительно свободна, — добавила я максимально скептическим тоном, — то мы могли бы встречаться вчетвером.
    — Ладно. Но тогда... — Чарли заколебался. — Вы с Джейком были неразлучны, как сиамские близнецы, а теперь...
    — Па, давай уж выкладывай! — заявила я. — Какое именно условие?
    — Белла, мне кажется, что тебе не следует бросать всех своих друзей из-за отношений с парнем, — сурово произнес Чарли. — Это нехорошо, и я думаю, твоя жизнь станет более уравновешенной, если в ней будут и другие люди. То, что случилось в сентябре...
    Меня передернуло.
    — Если бы твоя жизнь не сводилась к отношениям с Эдвардом Калленом, такого вообще могло бы не случиться.
    — Ничего не изменилось бы, — пробормотала я.
    — А может, и изменилось бы.