- Прошу садиться. Мари Лоран опустилась в глубокое кожаное
кресло. Пока профессор Керн вскрывал конверт и читал письмо, она бегло
осмотрела кабинет. Какая мрачная комната! Но заниматься здесь хорошо:
ничто не отвлекает внимания. Лампа с глухим абажуром освещает только письменный
стол, заваленный книгами, рукописями, корректурными оттисками. Глаз едва
различает солидную мебель черного дуба. Темные обои, темные драпри. В полумраке
поблескивает только золото тисненых переплетов в тяжелых шкафах. Длинный маятник
старинных стенных часов движется размеренно и плавно. Переведя взгляд
на Керна, Лоран невольно улыбнулась: сам профессор целиком соответствовал стилю
кабинета. Будто вырубленная из дуба, тяжеловесная, суровая фигура Керна казалась
частью меблировки. Большие очки в черепаховой оправе напоминали два циферблата
часов. Как маятники, двигались его глаза серо-пепельного цвета, переходя со
строки на строку письма. Прямоугольный нос, прямой разрез глаз, рта и
квадратный, выдающийся вперед подбородок придавали лицу вид стилизованной
декоративной маски, вылепленной скульптором-кубистом. "Камин украшать
такой маской", - подумала Лоран. - Коллега Сабатье говорил уже о вас.
Да, мне нужна помощница. Вы медичка? Отлично. Сорок франков в день. Расчет
еженедельный. Завтрак, обед. Но я ставлю одно условие... Побарабанив
сухим пальцем по столу, профессор Керн задал неожиданный вопрос: - Вы
умеете молчать? Все женщины болтливы. Вы женщина - это плохо. Вы красивы - это
еще хуже. - Но какое отношение... - Самое близкое. Красивая
женщина - женщина вдвойне. Значит, вдвойне обладает и женскими недостатками. У
вас может быть муж, друг, жених. И тогда все тайны к черту. - Но...
- Никаких "но"! Вы должны быть немы как рыба. Вы должны молчать обо
всем, что увидите и услышите здесь. Принимаете это условие? Должен предупредить:
неисполнение повлечет за собой крайне неприятные для вас последствия. Крайне
неприятные. Лоран была смущена и заинтересована... - Я
согласна, если во всем этом нет... - Преступления, хотите вы сказать?
Можете быть совершенно спокойны. И вам не грозит никакая ответственность... Ваши
нервы в порядке? - Я здорова... Профессор Керн кивнул головой.
- Алкоголиков, неврастеников, эпилептиков, сумасшедших не было в роду?
- Нет. Керн еще раз кивнул головой. Его сухой, острый
палец впился в кнопку электрического звонка. Дверь бесшумно открылась.
В полумраке комнаты, как на проявляемой фотографической пластинке,
Лоран увидала только белки глаз, затем постепенно проявились блики лоснящегося
лица негра. Черные волосы и костюм сливались с темными драпри двери. -
Джон! Покажите мадемуазель Лоран лабораторию. Негр кивнул головой,
предлагая следовать за собой, и открыл вторую дверь. Лоран вошла в
совершенно темную комнату. Щелкнул выключатель, и яркий свет четырех
матовых полушарий залил комнату. Лоран невольно прикрыла глаза. После полумрака
мрачного кабинета белизна стен ослепляла... Сверкали стекла шкафов с блестящими
хирургическими инструментами. Холодным светом горели сталь и алюминий незнакомых
Лоран аппаратов. Теплыми, желтыми бликами ложился свет на медные полированные
части. Трубы, змеевики, колбы, стеклянные цилиндры... Стекло, каучук, металл...
Посреди комнаты - большой прозекторский стол. Рядом со столом -
стеклянный ящик; в нем пульсировало человеческое сердце. От сердца шли трубки к
баллонам. Лоран повернула голову в сторону и вдруг увидала нечто,
заставившее ее вздрогнуть, как от электрического удара. На нее смотрела
человеческая голова - одна голова без туловища. Она была прикреплена к
квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четыре высокие блестящие
металлические ножки. От перерезанных артерий и вен, через отверстия в стекле,
шли, соединившись уже попарно, трубки к баллонам. Более толстая трубка выходила
из горла и сообщалась с большим цилиндром. Цилиндр и баллоны были снабжены
кранами, манометрами, термометрами и неизвестными Лоран приборами.
Голова внимательно и скорбно смотрела на Лоран, мигая веками. Не могло быть
сомнения: голова жила, отделенная от тела, самостоятельной и сознательной
жизнью. Несмотря на потрясающее впечатление, Лоран не могла не
заметить, что эта голова удивительно похожа на голову недавно умершего
известного ученого-хирурга, профессора Доуэля, прославившегося своими опытами
оживления органов, вырезанных из свежего трупа. Лоран не раз была на его
блестящих публичных лекциях, и ей хорошо запомнился этот высокий лоб,
характерный профиль, волнистые, посеребренные сединой густые русые волосы,
голубые глаза... Да, это была голова профессора Доуэля. Только губы и нос его
стали тоньше, виски и щеки втянулись, глаза глубже запали в орбиты и белая кожа
приобрела желто-темный оттенок мумии. Но в глазах была жизнь, была мысль.
Лоран как зачарованная не могла оторвать взгляда от этих голубых глаз.
Голова беззвучно шевельнула губами. Это было слишком для
нервов Лоран. Она была близка к обмороку. Негр поддержал ее и вывел из
лаборатории. - Это ужасно, это ужасно... - повторяла Лоран, опустившись
в кресло. Профессор Керн молча барабанил пальцами по столу. -
Скажите, неужели это голова?.. - Профессора Доуэля? Да, это его голова.
Голова Доуэля, моего умершего уважаемого коллеги, возвращенная мною к жизни. К
сожалению, я мог воскресить одну голову. Не все дается сразу. Бедный Доуэль
страдал неизлечимым пока недугом. Умирая, он завещал свое тело для научных
опытов, которые мы вели с ним вместе. "Вся моя жизнь была посвящена науке. Пусть
же науке послужит и моя смерть. Я предпочитаю, чтобы в моем трупе копался
друг-ученый, а не могильный червь" - вот какое завещание оставил профессор
Доуэль. И я получил его тело. Мне удалось не только оживить его сердце, но и
воскресить сознание, воскресить "душу", говоря языком толпы. Что же тут
ужасного? Люди считали до сих пор ужасной смерть. Разве воскресение из мертвых
не было тысячелетней мечтой человечества? - Я бы предпочла смерть
такому воскресению. Профессор Керн сделал неопределенный жест рукой.
- Да, оно имеет свои неудобства для воскресшего. Бедному Доуэлю было бы
неудобно показаться публике в таком... неполном виде. Вот почему мы обставляем
тайной этот опыт. Я говорю "мы", потому что таково желание самого Доуэля. Притом
опыт еще не доведен до конца. - А как профессор Доуэль, то есть его
голова, выразил это желание? Голова может говорить? Профессор Керн на
мгновение смутился. - Нет... голова профессора Доуэля не говорит. Но
она слышит, понимает и может отвечать мимикой лица... И чтобы перевести
разговор на другую тему, профессор Керн спросил: - Итак, вы принимаете
мое предложение? Отлично. Я жду вас завтра к девяти утра. Но помните: молчание,
молчание и молчание.
