ГЛАВА ПЕРВАЯ. Мы знакомимся с мистером Шарпом
У доктора вошло в привычку разговаривать с самим собой, — это
было для него своего рода отдыхом. Доктору Саразену минуло пятьдесят
лет. Его ясные живые глаза на тонко очерченном лице серьезно и в то же
время приветливо смотрели из-за очков в стальной оправе. Всякому,
увидавшему это лицо, невольно хотелось сказать: какой хороший человек!
Несмотря на ранний час, доктор уже был во фраке с белым галстуком, и щеки его были гладко выбриты.
В комнате, где он сидел, в большом номере гостиницы в Брайтоне,
всюду были разбросаны газеты: «Таймер", „Дейли телеграф“, „Дейли ньюс“
лежали на столе, на креслах и даже на полу, на ковре. Часы только что
пробили десять, а доктор уже успел осмотреть город, побывать в больнице
и, возвратившись к себе в номер, прочесть в нескольких крупных
лондонских газетах подробный отчет о своем докладе, с которым он два
дня тому назад выступал на международном гигиеническом конгрессе. Темой
этого доклада было его изобретение — счетчик кровяных шариков.
Перед доктором на подносе, покрытом белой салфеткой, дымилась
чашка горячего чая, а рядом на тарелке лежала только что снятая со
сковородки котлетка и поджаренные гренки, которые с таким искусством
приготовляют английские стряпухи из специальных маленьких хлебцев,
выпекаемых английскими булочниками.
— Да, — повторил доктор Саразен, — газеты Великобритании
работают превосходно, ничего не скажешь. Речь вице-президента, ответ
доктора Чиконья из Неаполя, изложение моего доклада — все схвачено на
лету, прямо-таки сфотографировано. Вот оно: «Слово предоставляется
доктору Саразену из Дуэ. Уважаемый член конгресса делает свой доклад на
французском языке. Прежде чем приступить к докладу, он обращается к
аудитории со следующими словами: „Прошу извинения у моих слушателей за
то, что я разрешаю себе эту вольность, но вам, вне всяких сомнений,
будет легче понять мой язык, чем мне изъясняться по-английски…“ И
дальше пять столбцов петитом — изложение моего доклада. Трудно сказать,
какой отчет лучше: „Таймса“ или „Дейли телеграф“. Точность и четкость
удивительные!
В то время как доктор предавался этим размышлениям, в дверь
постучали, и на пороге появился старший коридорный, который в своем
безупречном черном фраке выглядел по меньшей мере церемониймейстером.
Он осведомился, можно ли видеть «монсью», и подал ему визитную
карточку. Англичане полагают своим долгом величать французов «монсью»,
так же как у них считается правилом вежливости называть всякого
итальянца «синьор», а немца «герр». Возможно, они и правы, так как эта
условность имеет одно несомненное преимущество: сразу определяет
национальность данного лица.
Доктор Саразен, крайне удивленный, что в этом городе, где у
него не было ни одной знакомой души, кто-то явился к нему с, визитом,
взял с подноса визитную карточку и с еще большим удивлением прочел
следующее:
Мистер Шарп — стряпчий. 93, Саутгемптон-роу. Лондон.
Он знал, что стряпчий соответствует французскому «поверенному»,
или, вернее, профессиональному законнику смешанного типа,
представляющему собой нечто среднее между поверенным, нотариусом и
адвокатом.
«Какого черта надо от меня этому господину Шарпу? — подумал
доктор Саразен. — Может, я, сам того не зная, уже впутался в
какое-нибудь грязное дело?»
— Вы уверены, что это ко мне? — спросил он.
— О да, монсью, несомненно.
— Ну что ж, просите.
Церемонийместер распахнул дверь и пропустил в комнату весьма
странного субъекта, которого доктор с первого взгляда мысленно окрестил
«мертвой головой». Это был еще не старый человек с маленькими серыми,
пронизывающими насквозь глазками, с тонкими, словно высохшими губами,
которые, раздвигаясь, обнажали ряд длинных белых зубов; впалые щеки,
обтянутые пергаментной кожей, и землисто-серый цвет лица придавали ему
сходство с египетской мумией, и все вместе взятое как нельзя более
соответствовало определению доктора. Его тощая фигура с головы до пят
исчезала под широким клетчатым, похожим на балахон пальто. В руке он
держал дорожный саквояж из лакированной кожи.
Войдя в комнату, он быстро поклонился, поставил на пол свой саквояж и цилиндр и, усевшись без приглашения, отрекомендовался.
— Уильям-Генри Шарп младший, компаньон фирмы «Биллоус, Грин, Шарп и Кё». Я имею честь видеть доктора Саразена?
— Да,сударь.
— Франсуа Саразен, не так ли?
— Вот именно.
— Из Дуэ?
— Да, я живу в Дуэ.
— Отца вашего звали Исйдор Саразен?