ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

"ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ"

1. РАЗГОВОР НАСЧЕТ РАБОТЫ

     Джек Торранс подумал: "НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН".
     В Уллмане было пять футов пять дюймов, а двигаясь, он обнаруживал ту суетливую, раздражающую быстроту, что присуща исключительно толстячкам небольшого роста. Аккуратный пробор делил волосы, а темный костюм был строгим, но внушал доверие. Вот человек, к кому вы можете придти со своими проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Штатному персоналу он сообщал более отрывисто и грубо: "Ну, ты, лучше пусть все будет путем". В петлице сидела красная гвоздика - может быть, для того, чтобы никто из прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.
     Выслушивая, что говорит Уллман, Джек для себя решил, что в подобных обстоятельствах, вероятно, не симпатизировал бы ни одному человеку по свою сторону стола. Уллман задал вопрос, который Джек пропустил мимо ушей. Вышло нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные промахи в мысленный "Ролодекс" для позднейшего рассмотрения.
     - Простите?
     - Я спрашиваю, до конца ли ваша жена понимает, что за обязанности вы здесь на себя примете. И потом, конечно, ваш сын.
     Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению. - Дэниэл. Вашу жену ничуть не пугает такая мысль?
     - Венди - необыкновенная женщина.
     - И сын у вас тоже необыкновенный?
     Джек изобразил широкую рекламную улыбку.
     - Мне кажется, нам нравится так думать. Для пятилетнего он вполне самостоятелен.
     Никакой ответной улыбки от Уллмана. Он сунул заявление Джека назад в папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы "Тензор" и бювара с углублениями для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.
     Уллман поднялся и прошел в угол, к стеллажу с полками.
     - Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы этажей.
     Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей ровной столешнице из ореха. Джек встал у него за плечами, сознавая, как сильно пахнет от Уллмана одеколоном. ВСЕ МОИ ЛЮДИ ПАХНУТ "АНГЛИЙСКОЙ КОЖЕЙ" ИЛИ НЕ ПАХНУТ ВОВСЕ - вдруг ни с того ни с сего пришло ему в голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня отеля "Оверлук".
     - Последний этаж, - отрывисто произнес Уллман, - чердак. Сплошной хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны "Оверлук" несколько раз менял хозяев и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что слышны шорохи. В это я не верил ни минуты, но не должен существовать даже шанс из тысячи, что в "Оверлуке" заведется хоть одна-единственная крыса.
     Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая, придержал язык.
     - Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку подниматься на чердак.
     - Конечно, - сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной рухляди и Бог знает чего еще?
     Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его под низ стопки.
     - В "Оверлуке" сто десять номеров, - сказал он тоном школьного учителя. - Тридцать номеров, все люкс, здесь, на четвертом этаже. Десять -в западном крыле (Президентский в том числе), десять - в центральной части, и еще десять в восточном крыле. Виды из всех окон открываются великолепные.
     ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЕЗ РЕКЛАМЫ ТЫ МОЖЕШЬ ОБОЙТИСЬ?
     Но он хранил молчание. Ему нужна была работа.
     Уллман засунул четвертый этаж под низ стопки и они принялись изучать третий.
     - Сорок номеров, - сказал Уллман, - тридцать двухместных и десять одноместных. А на втором этаже - по десять тех и других. Плюс на каждом этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже - в самом конце восточного крыла отеля, на втором - в самом конце западного крыла. Вопросы?
     Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.
     - Теперь - первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора. Позади нее - служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая "Оверлука" и бар "Колорадо". Банкетный и бальный залы - в восточном крыле. Вопросы?
     - Только насчет подвала, - сказал Джек. - Для смотрителя на зимний
     Сезон это - самый важный этаж. Где, так сказать, разворачивается действие. - Все это вам покажет Уотсон. План подвала - на стене котельной. - Он внушительно нахмурился, возможно желая показать, что столь низменные стороны жизнедеятельности "Оверлука", как котел и водопровод, не его, управляющего, забота. - Может быть неплохо было бы поставить там несколько крысоловок. Минуточку...
     Он извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и нацарапал записку (на каждом листке четким почерком, черными чернилами было написано: СО СТОЛА СТЮАРТА УЛЛМАНА) и, оторвав листок, положил в ячейку для исходящих бумаг. Блокнот снова исчез в кармане пиджака Уллмана, словно завершая волшебный фокус: вот он есть, Джекки, малыш, а вот его нет. Да-а, парень-то и правда шишка.
     Они заняли свои прежние места, Уллман - за столом, Джек - перед ним; задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и не поддающийся хозяин. Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека - лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово: СОТРУДНИК.
     - Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенным. Элберт Шокли - человек влиятельный, он много вложил в "Оверлук", который в этом сезоне впервые за свою историю принес прибыль. Кроме того, мистер Шокли заседает в Совете директоров, но в отелях мало что понимает, и уж он-то признает это раньше всех. Однако по поводу смотрителя он вполне ясно дал понять, чего хочет. А хочет он, чтобы мы наняли вас. Я так и сделаю. Но если бы в этом вопросе мне предоставили свободу действий, я бы предпочел вас не брать.
     Джек стиснул потные руки на коленях, ломая пальцы. НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН...
     - Не думаю, что вас сильно интересует мое мнение, мистер Торранс. Мне СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН...
     - ...это безразлично. Разумеется, ваши чувства по отношению ко мне никак не влияют на мое личное убеждение, что для такой работы вы не годитесь. Вы могли бы заметить, что во время сезона, а он длится с пятнадцатого мая по тридцатое сентября, в "Оверлуке" постоянно работает сто десять человек - по человеку на каждый номер. Вряд ли я многим по душе и подозреваю, что некоторые считают меня изрядным мерзавцем. Если так, они не ошиблись. Чтобы управлять отелем так, как он заслуживает, приходится быть изрядным мерзавцем.
     Тут он посмотрел на Джека - не будет ли комментариев - и Джек опять сверкнул рекламной улыбкой, до того зубастой, что это могло показаться оскорбительным.
     Уллман сказал:
     - "Оверлук" строился с 1907 по 1909 год. До ближайшего городка - Сайдвиндера - сорок миль к востоку по дорогам, которые в конце октября закрываются до апреля. Выстроил его некто Роберт Таунли Уотсон, дедушка нашего нынешнего техника. Здесь останавливались и Вандербильды, и Рокфеллеры, и Эсторы, и Дюпоны. В президентском люксе побывало четыре президента: Уилсон, Хардинг, Рузвельт и Никсон.
     - Никсоном и Хардингом я бы не слишком гордился, - пробормотал Джек. Уллман нахмурился, но несмотря на это продолжил.
     - Мистеру Уотсону это оказалось не по силам и в 1915 году он продал отель. Потом отель продавали еще в 1922, 1929 и в 1936 годах. До окончания второй мировой войны он простоял без хозяина, а потом был куплен и полностью обновлен Хорасом Дервентом - миллионером, пилотом, кинопродюсером и антрепренером.
     - Мне знакомо имя, - сказал Джек.
     - Да. Вроде бы все, до чего он ни дотронется, превращается в золото... кроме "Оверлука". Прежде, чем первый послевоенный гость переступил этот порог, превратив дряхлую реликвию в место проведения шоу, отель сожрал больше миллиона долларов. Это Дервент пристроил площадку для игры в роке, которой вы, как я заметил, восхищались, когда приехали.